"Изображая жертву", Кирилл Серебренников
Фильм обрушивается на вас, как ураган. Вьется мелким бесом, юродствует, заглядывает в глаза, глумится и гомерически хохочет. Будьте уверены: за какие-то два часа он выколотит из вас бурю эмоций. И вы – как по щелчку - будете хихикать, гоготать и даже ржать. Чтобы в финале – недоуменно задаться вопросом: «Зачем же так?!»
Зрители уже успели разделиться на два лагеря, причем воинствующих. Одни не находят ничего привлекательного в «Жертве», другие же – напротив: говорят о фильме взахлеб и с придыханием. Первые, брезгливо морщась, спрашивают: отчего в этом модном кино так часто звучат слово «жопа» и мат. Другие – призывают смотреть шире, и в русской ненормативной лексике видят долгожданную экранную свободу. Но противники сходятся в одном: «Изображая жертву» - продукт классный, который все-таки не стыдно показать где-нибудь за пределами бывшей империи. Поэтому ничего нет странного в том, что «Жертва» стала призером последнего «Кинотавра». Странно другое: фильмец-то – полный неформат для российского пляжного фестиваля! Он соткан из совершенно разнородных кусков и, как эквилибрист, балансирует на грани обычного и авторского кино. Огромные массивы пленки занимают картинки нашей скотской жизни: сплошная бытовуха с поножовщиной. Их разбавляют небольшие чебешные мультяшки: режиссер нашел забавным так отразить кое-какие эмоции персонажей. И вся эта нелепая экранная реальность, как новогодним снежком, припорошена качественным черным юмором.
Камера наводится на молодого человека, скороговоркой выкрикивающего: «Русское кино – в жопе! Русское кино – в ЖОПЕ! Один только Федя Бондарчук крутой!» Это главный герой Валя, работающий жертвой на следственных экспериментах, существо глумливое и несерьезное. Но по ночам к нему является его покойный родитель. Валя подозревает, что спровадили папаню на тот свет родная маман и дядюшка. Кстати, вам такой сюжетный расклад ничего не напоминает? Что-то назойливо крутится в голове – какая-то пьеса какого-то средневекового британца, не так ли?! На службе Валя регулярно наблюдает, как граждане мочат своих близких. Исключительно из любви, приправленной смертельной дозой ревности, зависти или внезапной ненависти. Так, местный люмпен в сортире пырнул ножичком зазнобу, а горячий кавказец в бассейне утопил неверную Дездемону. Нервный интеллигент столкнул с подоконника супружницу, а пьяный гражданин из зависти грохнул друга прямо в японском ресторане! К слову о японском ресторане. Пока начальник Вали произносил вдохновенную речь: «Пид…сы, страну прох…ли!», нашего героя осенило. «Если, - рассуждает Валя, - взять рыбку фугу и слегка просчитаться в приготовлении – деликатес превратится в яд… Интересный эксперимент может выйти – с жертвами и следствием».
При чем тут шекспировский Гамлет? Почти не при чем… Только герои неуловимо схожи и сюжет совпадает. Если отбросить философский вопрос «быть или не быть?», Гамлет тоже убийцей оказывается. Дядю Клавдия и Полония он устраняет из высоких идей – согласна. Но по его вине погибают королева-мать Гертруда, безвинная овца Офелия и еще целая куча граждан Датского Королевства.
С нашим Валей – Гамлетом провинциального разлива – все сложнее. Он убивает не из мести: метафизическая чепуха его не волнует! Любовь к «искусству» тоже не катит – он не маньяк. Валя устраняет родственничков из ненавистного порыва – как и все душегубы в этом кино. Потому что так сошлись звезды, подсказав ему рыбный рецептик. Потому что изображать жертву ему надоело – и Валя попробовался на другом поприще. Потому что родственники его достали: Оля-Офелия очень хочет замуж, дядя учит жизни, а маман мешает своим укладом.
Тут наш герой дал маху: он хоть и ненавидит маман-дядю-невесту, все равно ведь жить без них не сможет. Кто же его отражать будет? Он ведь смотрится исключительно на их фоне, в милом семейном интерьере! Ну и конечно ему нет равных среди ментов, проводящих дознание. По правде говоря, в этом фильме – сплошные перлы, яхонты и смарагды. От коллекции ментов и душегубов – глаза разбегаются! И у каждого персонажа – своя, напряженная внутренняя жизнь. Милиционерша Людочка вечно выясняет отношения с мужем Ринатом: «Натик, Натик, так нельзя». Начальник следственной бригады болеет душой за прох…ную страну, попутно клея ту самую Людочку: «Может, в субботу в бассейн вместе сходим, а?» Юный мент – и тот в раздумьях: «Посоветуй, на какой факультет поступать. Сегодня ж без высшего образования – никуда!»
А диалоги между ними – слов нет просто. Серебрянников ни речь, ни ход мыслей персонажей не фильтрует, и фильм от этого только выигрывает. Эдакий не отформатированный пласт нашей житухи, где слово «жопа» становится хрестоматийным, приобретая бытийный смысл. Режиссер очень плавно подталкивает к мысли, что не только русское кино в жопе, но и все мы – тоже как-то застопорились в этой «реальности».
Очень не хочется давать всякие этические оценки: кто плохой, кто хороший, кто герой, кто антигерой. В конце концов, мы не на уроке литературы. И какая к черту разница – почему Валя прикокошил родню! Бессмысленно говорить о режиссерских промахах – потому что кино в целом и частностях – классное. У Кирилла Серебрянникова каждый персонаж исполняет свою собственную арию, пусть даже козлиным голосом. Благодаря его дирижерской работе тенора, басы и прочие зверушки не сливаются в хаос, а создают причудливое многоголосье. В его фильме играет каждая краска. Да, Анна Михалкова хорошо смотрится у Месхиева в «Своих». Но в «Жертве» видно, что она – актриса, а роль милиционерши – ее лучшая работа. Два часа пролетают – как одно мгновение… Финальные кадры просто пришибают. Как обухом по голове. Истерика от смеха исчезает в одночасье. Остается вопрос, скорее риторический: «А зачем же так…» Занавес.
Меньше всего хотелось петь дифирамб. Честное слово. Но уж больно шикарный материал. Да, риторический вопрос потом исчезает. Остается послевкусие – горько-терпкое, но без изжоги. И почему-то кажется, что после второго (третьего) просмотра этот фильм заиграет какими-то новыми гранями.
Татьяна Постольникова